В «Песочнице» прописана модель взаимоотношений между полами. Мальчик Протас или просто Он (Артур Зимин) и девочка Милка — Она (Елизавета Кошевая) играют вместе. Точнее, в одной песочнице. Его игры — старое доброе ультранасилие. Бэтмен в его руках забавы ради уничтожает человечков, перешедших ему дорогу. Как играет Она со своей куклой, мы не знаем. Мальчик непрерывно комментирует свои действия. Милке остаётся лишь тихонько напевать себе что-то под нос.
Агрессия Протаса вырывается за рамки игры, он силой заставляет Её просить разрешения находиться в его песочнице. Девочке больно, она вся в песке. На следующий день Она приходит снова.
В свою очередь, её оружие — слабость, и она об этом уже знает. Милка жалуется Протасу, что была наказана за игры с ним. В этой жалобе и мольба о сострадании, и бахвальство (Я пришла несмотря ни на что), и стремление сделать Его своим заложником. Ты виноват, служи мне теперь.
Уровень агрессии игрушечного Бэтмена Протаса растёт. Боекомплект снова выпущен в невиновного.
Всякий раз, когда Протас чувствует, что он вот-вот потеряет Милку. он бежит за ней, даже дарит цветы, приглашая к игре.
Она могла бы уйти за дом в другую песочницу. Там мальчик с красивым именем Кароль. Она говорит, что он добрый и с ним можно играть вместе, в смысле вдвоём. Опять жалоба. Но ведь не идёт. Ей с Ним интересней. Её умение быть слабой расцветает только в этом саду. Её игра здесь.
Протас ревнует Её к Каролю. Контроль потерян. Любимая кукла Милки гибнет от рук злодея из очередной истории про Бэтмена. Появление этого злодея — важный момент. Мальчик понимает, что свою агрессию следует прятать за благими намерениями. Мальчик растёт. Бэтмен в руках Протаса впервые не бахвалится своей силой, а пытается использовать эту силу во спасение. Военная операция по принуждению к миру.
Куклу не вернуть. Милка заявляет, что они видятся с Протасом в последний раз. Она переезжает.
Мы не знаем, что происходит в семьях детей. У мальчика очень грязная замусоренная речь. Его агрессивность может быть следствием насилия в семье. Девочка всё время подаёт сигналы о том, что в её доме творится что-то неладное. Пе-ре-езд. В конечном итоге пьеса предлагает следить лишь за тем, что происходит между мальчиком и девочкой. В этом смысле даже Милка — лишь функция. Её задача — сделать из мальчика мужчину.
По-настоящему важно, что у Милки под юбкой. Протас случайно видит это пугающее его «ничто».
ОНА. А в чем дело?
ОН (возвращается к своей игре). Ни в чем, так.
ОНА. Скажи. Ты… стесняешься?
ОН. Еще чего… Нет, ну… только… черт, у тебя ж там ничего нет!
ОНА. Где?
ОН. Ну… под этим… под платьем…
ОНА. Как это — ничего нет?
ОН. Совсем ничего. Вообще…
ОНА. Не понимаю.
ОН. У всех там обязательно что-нибудь есть.
ОНА. Что ты несешь?
ОН. Тебе, наверно, надо сходить ко врачу.
К финалу Протас смиряется с существованием этого чужеродного «ничто». И это победа. Остаётся жалеть Милку, которой вечно (пока она не изыщет своё избавление) придётся искать агрессора себе в пару. Пока не поймёт, что её жалобы касаются только её самой.
Постановщик читки режиссёр Владимир Червяков не поиграл с возрастом действующих персонажей. Зря. Ведь проблема столкновения полов, изложенная в пьесе, актуальна в любую пору. В данном случае песочница — это не маркер, а образ. Когда дети закуривают по сюжету, или когда мальчик несёт букет Ей, мы понимаем: тут не пятилетки резвятся, тут что-то другое. Было бы ценно, если бы в разных сценах герои были разного возраста или, наоборот, резвились в песке сорокалетние оболтусы.
Сценография читки при этом была более удачной. Стол, заполненный смятыми бумагами, легко мог быть воспринят как офисный. Актёры читали хорошо, но мимо. Текст был подан в лоб. Такая вполне себе постановка для детей и юношества. Очень важная постановка, но в зале кафе «Безухов» преобладали взрослые люди. Пьесу в итоге не приняли.
Заслуженный артист России Сергей Блохин выразительно прочитал меню «Безухова», эффектно доказав, что драматичности в этом меню не меньше, чем в «Песочнице» Михала Вальчака. Зритель рукоплескал.
Тут есть вот какой момент. В католическом коде заложено таить в себе до последнего страсти свои. Не дай Бог вырвутся наружу. В итоге, когда они прорываются, это уже ураган, а не мелкое ненастье. «Песочница», несомненно, шокировала западную (польскую) публику. В итоге спектакль по пьесе показали по польскому телевидению. Роман Павловский, автор предисловия к сборнику «Антология современной польской драматургии», в котором опубликована пьеса, утверждает, что её увидели миллионы.
В российском сознании неискоренима максима: «Бьёт, значит любит». Европа ужаснулась бы такому равнодушию. А мы расписываемся в двух вещах, во-первых, в здоровом фатализме, во-вторых, в том, что не изжили в себе первобытные страсти и не боимся её. Насилие в семье — вещь ужасная, но, давайте смотреть правде в глаза, неискоренимая. Если двое в комнате — один из них будет доминировать (пусть даже фотографией на белой стене). И это уже достаточные основания для появления драматургии.
Мы можем рядить себя в одежды цивилизованности сколько угодно, но пепел нашего предка с каменным топором наперевес будет стучать в наше сердце всегда. И в этом смысле «Песочница» очень смелое и точное высказывание, срывающее покровы деланной цивилизованности с межгендерных разборок.
Илья Далин